С этой точки зрения можно выделить два типа речевой деятельности. Одна обращена к абстрактному адресату, объем памяти которого реконструируется передающим сообщение как свойственный любому носителю данного языка. Другая обращена к конкретному собеседнику, которого говорящий видит, с которым говорящий лично знаком и объем индивидуальной памяти которого адресанту прекрасно известен. . . .
В первом случае объем памяти . . . лишен индивидуального, абстрактен и включает в себя лишь некоторый несократимый минимум. Естественно, что, чем беднее память, тем подробнее, распространеннее должно быть сообщение, тем недопустимее эллипсисы и умолчания. Официальный текст конструирует абстрактного собеседника, носителя лишь общей памяти, лишенного личного и индивидуального опыта. . . .
Иначе строится текст, обращенный к лично знакомому адресату, к лицу, обозначаемому для нас не местоимением, а собственным именем. Объем его памяти и характер ее заполнения нам знаком и интимно близок. В этом случае нет никакой надобности загромождать текст ненужными подробностями, уже имеющимися в памяти адресата. Для актуализации их достаточно намека. . . .
Таким образом, владея некоторым, относительно неполным, набором языковых и культурных кодов, можно на основании анализа данного текста выяснить, ориентирован ли он на "свою" или на "чужую" аудиторию. Реконструируя характер "общей памяти", необходимый для его понимания, мы получаем "ОБРАЗ АУДИТОРИИ", скрытый в тексте." [Ю.М.Лотман IX (1977), 55-56, 57-58; 9.3.]