С этой презумпцией связано представление о языке как о замкнутой системе, которая способна порождать бесконечно умножающееся открытое множество текстов. . . .

С точки зрения второго подхода, текст мыслится как отграниченное, замкнутое в себе конечное образование. Одним из основных его признаков является наличие специфической имманентной структуры, что влечет за собой высокую значимость категории границы ("начала", "конца", "рампы", "пьедестала", "кулис" и проч.). Если в первом случае существенным признаком текста является его протяженность в естественном времени, то во втором текст или тяготеет к панхронности (например, иконические тексты живописи и скульптуры) или же образует свое особое внутреннее время, отношение которого к естественному способно порождать разнообразные смысловые эффекты. Меняется соотношение текста и кода (языка). . . .

Для аудитории именно текст является чем-то первичным, а язык - вторичной абстракцией. . . . В отношении к имманентно организованному и замкнутому тексту будет активизироваться признак его незавершенности и открытости. Это будет особенно очевидно в тех случаях, когда кодирующая система организована иерархически и реконструкция одного из уровней не гарантирует понимания на других. . . .

В общей системе культуры тексты выполняют, по крайней мере, две основные функции: адекватную передачу значений и передачу новых смыслов. . . . Первая функция выполняется наилучшим образом при наиболее полном совпадении кодов говорящего и слушающего и, следовательно, при максимальной однозначности текста. . . .

Механизм идентификации, снятия различий возведения текста к стандарту играет не только роль начала, гарантирующего адекватность восприятия сообщения в системе коммуникации: не менее важной является функция обеспечения общей памяти коллектива, превращения его из беспорядочной толпы в "Une personne morale", по выражению Руссо. Эта функция особенно значительна в бесписьменных культурах и в культурах с доминирующим мифологическим сознанием <См. ТЕКСТ-КОД>, однако как тенденция она с той или иной степенью выявленности проявляется в любой культуре. . . .

Вторая функция текста - порождение новых смыслов. В этом аспекте текст перестает быть пассивным звеном передачи информации между входом (отправитель) и выходом (получатель). . . .

Основным структурным признаком текста в этой второй функции является его внутренняя неоднородность. Текст представляет собой устройство, образованное, как система разнородных семиотических пространств, в континууме которых циркулирует некоторое некоторое исходное сообщение. Он предстает перед нами не как манифестация какого-либо одного языка - для его образования требуется минимально д в а языка. Ни один текст этого рода не может быть адекватно описан в перспективе одного единственного языка. . . . Текст во второй своей функции является не пассивным вместилищем, носителем извне вложенного в него содержания, а генератором. Сущность же процесса генерации - не только в развертывании, но и, в значительной мере, во взаимодействии структур. . . .

Проблема текста органически связана с прагматическим аспектом. . . .

С одной точки зрения, он выступит как однородный с другими текстами, с другой - как выпадающий из ряда, "странный" и "непонятный". В первом случае он будет располагаться на синтагматической, во втором - на риторической оси. . . . Именно этот второй тип соположений выводит семиотическую структуру из области бессознательных механизмов в сферу осознанного семиотического творчества." (См. ТЕКСТ В ТЕКСТЕ) [Ю.М.Лотман XIV (1981), 3-8, 12; 14.1.]